На зиму 1857/58 года, чтобы избавиться от лишнего рта, Бернадетту отослали к ее крестной матери, вздорной женщине по имени Мари Лагуэ. Готовясь к первому причастию, Бернадетта должна была выучить катехизис, но память у нее была очень слабая, и все попытки часто кончались тем, что крестная мать швыряла в нее катехизис, а сама Бернадетта разражалась слезами. Предположительно девочка ничего не слышала о Святой Троице и других христианских догмах; ко времени ее видений она, как кажется, знала лишь «Отче наш», «Богородица Дева радуйся», «Славься» и «Символ веры» – то есть то немногое, чему ее выучили в родном доме.
Относительно пребывания Бернадетты у крестной матери возникают многочисленные вопросы, не последний из которых: как именно проходило празднование Непорочного Зачатия 8 декабря 1857 года? Была ли месса? Посетила ли ее Бернадетта? Верующие настаивают на буквальном понимании слов Бернадетты, что она никогда до видений не слышала слов «непорочное зачатие».
Единственное, что мы знаем: в четверг 11 февраля 1858 года Бернадетта, ее сестра Туанетта и их подружка Жанна Абади отправились в лес за дровами. День был холодный. Перейдя через мельничный поток Сави, две другие девочки устали и начали хныкать. Бернадетта, оставшись на другом берегу, дрожала от холода и отказывалась ступать в мелкую речку. Оставив ее, девочки убежали. Бернадетта в конце концов сняла чулки и перешла через поток.
По самым ранним записям ее рассказа (28 мая 1861 года), дальше с ней случилось следующее:
«Я прошла еще немного дальше, чтобы посмотреть, не могла ли я где-нибудь перейти, не снимая туфель и чулков. Выяснив, что не могла, вернулась обратно к гроту… Тут услышала шум, повернулась к лугу и увидела, что деревья совсем не колышутся, продолжала снимать чулочки и снова слышала этот шум, подняла голову, поглядела на грот и увидела женщину, на ней были белое платье и синий пояс, и желтая роза на каждой ноге, цвета цепочки ее четок. Когда я увидела это, то стала тереть глаза, я подумала, что мне все чудится… я хотела перекреститься, но не смогла поднести руку ко лбу, она падала. Тогда видение перекрестилось, затем моя рука задрожала, я снова попыталась перекреститься, и, сделав это, я произнесла молитву, видение перебирало четки, но губами не двигало, а когда я кончила свою молитву, видение внезапно исчезло…»
Это была первая из 18 встреч, произошедших до середины июля. Однако настоящее чудо, может быть, и не имеет никакого отношения к переживаниям Бер-надетты, ибо никто, кроме нее, не видел и не слышал тогда Богородицу.
Сделаем отступление.
Экстатичные люди часто нечувствительны к жару, боли, холоду, шуму, движениям и другим внешним раздражителям. Более того, они не страдают от ожогов, уколов и падений, когда находятся в трансе. И таким образом, нечувствительность Бернадетты к холоду воды мельничного потока, к жару и боли (при так называемом чуде со свечой 7 апреля), к внезапным звукам и резким движениям (14 февраля) и к увеличивающемуся числу других людей, наблюдавших за ней на протяжении всего времени ее видений, – все это только доказывает ее экстатическое, трансоподобное состояние и, может быть (а может, и нет), имеет отношение к чуду. А чудесными были сами исцеления, которые последовали после того, как забил ключ.
Открытие святого источника в Лурде – теперь часть мирового фольклора. Благодаря роману Франца Верфеля «Песнь Бернадетты» и одноименному фильму, получившему «Оскара», история святой Бернадетты теперь стала известной. Тем не менее позволим себе напомнить кое-какие детали.
Мари-Бернар Субиру было четырнадцать лет, когда она удостоилась 18 посещений Богоматери. Когда слух о ее видениях прошел по деревне, местные мальчишки кидали в нее камни. Священник отец Пейрамаль предположил, что все видения были бесовским наваждением, и мать Бернадетты запретила ей выходить из дому. На второй свой визит к гроту Бернадетта принесла пузырек святой воды, которую Богоматерь повелела пролить на землю, в том самом месте, где позднее забил святой ключ. Другие дети, услышав звуки падающих камней, в страхе бросились к дому мельника за помощью. Мельник и его жена отнесли впавшую в транс Бернадетту домой.
Теперь о ее видениях заговорил весь город. К счастью для Бернадетты, одна именитая его обитательница, Антуанетта Пейре, решила, что видение могло быть духом ее покойной подруги, Элизы Латапи, которая была руководительницей лурдского собрания ордена детей Марии. Вместе с другой своей подругой Элиза убедила мать Бернадетты отпустить девочку в пещеру еще раз. Элиза взяла с собой свечи, как велела Бернадетте святая Дева; они оставили их в гроте. Хотя женщины сами ничего не видели и не слышали, но их весьма впечатлила горячность молитвы впавшей в прострацию Бернадетты. Обратно в деревню они пришли, прославляя ее, и с тех пор никто не чинил препятствий на пути у девочки.
В пятую встречу, 21 февраля 1858 года, Богоматерь научила Бернадетту молитве, которую та продолжала читать всю свою жизнь, но слов которой никому не открыла. В шестое посещение девочке было сказано: «Молись за грешников». Врач, доктор Дозу, осмотрел Бернадетту, когда она пребывала в трансе. Он отметил, что «ее пульс был нормальным, дыхание незатрудненным, и ничто не указывало на нервное возбуждение». На этот раз Бернадетгу сопровождало уже несколько сот человек. Некоторые пришли из деревень с равнины, чтобы поглядеть на крестьянскую девочку за молитвой. Начались паломничества, которых и требовала Богоматерь.
Когда толпы, сопровождавшие ее к месту видений, стали быстро увеличиваться, отцы города забеспокоились. Мсье Дютур, прокурор, заявил Бернадетте, что ей все почудилось и незачем больше ходить к пещере. Бернадетта очень серьезно отвечала, что она ничего не придумывает и что дала слово Деве Марии вернуться. Дютур отступился.
Другого чиновника мэрии, мсье Эстраде, настолько потрясла история девочки, что он стал ее ближайшим другом и записывал слово в слово ее последующие рассказы. А глава полиции Джакоме решил действовать сурово. Однажды, когда Бернадетта возвращалась домой с вечерни, ее остановили и препроводили в полицейский участок. Именно здесь она впервые встретила мсье Эстраде. Он пришел удостовериться, что никто не нарушает ее законных прав. Джакоме попросил девочку описать сцены в гроте. Она выполнила его просьбу спокойно.
Так же спокойно опровергла обвинение полицейского в том, что она пытается привлечь к себе внимание и заслужить уважение других детей. Глава полиции стал угрожать, что если она не отступится «от всех своих глупостей», то ему придется посадить ее в тюрьму. Здесь мсье Эстраде мягко посоветовал девочке дать слово не приходить больше в грот. И снова она отказалась.
Девочка была намерена сдержать свое обещание, данное Богоматери. И хотя она пошла в очередной раз к пещере кружным путем, полиция ее все же выследила. Пока она молилась на коленях, полицейские почтительно стояли рядом, но стоило ей закончить, как ее тут же спросили, были ли у нее видения.
«Нет, в этот раз я ничего не видела», – отвечала она.
Через два дня она вернулась и была удостоена блаженной Девой сообщения о «трех дивных тайнах». Их девочка поклялась хранить и так никогда и не раскрыла.
В восьмое посещение ей трижды было сказано о покаянии, а на следующий день Богородица повелела: «Выпей воды из фонтана и вымойся в нем». Бернадетта была озадачена: у Массабейля никогда не было ни источника, ни фонтана. Тем не менее она последовала приказанию Богоматери и стала скрести землю. При виде этого зрелища наблюдатели засомневались. Скептики начали всячески высмеивать ее, уверенные, что девочка потеряла остатки рассудка и что они имеют дело просто-напросто с деревенской дурочкой. Но вскоре из земли выступила вода. Бернадетта напилась из грязной лужи и вымыла в ней лицо. Даже самые верные из собравшихся посчитали себя обманутыми. Но на следующий день на месте лужи забил родник и вода заструилась по скалам.
При десятом посещении Бернадетте было велено «поцеловать землю за всех грешников», что она немедленно выполнила. Многие из тех, кто собрался тогда, последовали ее примеру. Следующие повеления Богоматери исполнить было сложнее. В одиннадцатый и двенадцатый визиты в пещеру Бернадетте было приказано требовать у местных священников построить часовню у грота и организовать паломничества. Но как могла она, бедная и больная, безграмотная крестьянка, требовать у церкви постройки часовни?